«Николай Боярский прошел с пехотой всю Европу»

Николай Александрович Боярский

10.12.1922. - 07.10.1988.

Дядя Михаила Боярского, актер Николай Александрович Боярский, вернулся с фронта в гимнастерке, сверкающей наградами: орден «Славы II степени» (04.1945), орден «Славы III степени» (11.1944), орден «Красной Звезды» (03.1945), медаль «За боевые заслуги» (12.1943), медаль «За отвагу» (08.1944). А так же награжден медалью «За взятие Кёнигсберга» (1945), медалью «За победу над Германией» (1945) и орден «Отечественной войны I степени» (06.04.1985). И заслуженно! Читаешь описание подвигов старшего сержанта, командира стрелкового отделения и понимаешь - Рэмбо ему в подметки не годится!

       

Из воспоминаний дочери, Екатерины Боярской: «Папу призвали в армию сразу после окончания пер­вого курса, где он учился с моей мамой. Любопытно, что он хотел, идти в журналисти­ку, но в университет ему, как сыну врага народа, путь был заказан. Тогда он решил по­ступать на актерский. Увидев маму, еще даже не познако­мившись с ней, папа понял, что пойдет туда, где будет она. НЕ ОБРАТИТЬ ВНИМА­НИЯ НА ЮНУЮ ЛИДОЧКУ ШТЫКАН БЫЛО ПРОСТО НЕВОЗМОЖНО. В общем, папа влю­бился с первого взгляда, но чувства свои скрывал. Даже в своем дневнике он написал всего одну коротенькую, в телеграфном стиле, строчку: «Александровский садик. Прощание. Лида». Но невоз­можно не почувствовать, что стоит за этим лаконичным «Лида». Все годы на фронте с папой была мамина фото­графия».

«А у мамы была своя война. С мамой и младшей сестрой Верой она осталась в блокад­ном Ленинграде. Зимой 41-го умер их отец. Девочки решили похоронить его по-чело­вечески - в то время тела не­редко скидывали прямо под проезжающие грузовики. В доме был узкий шкаф для ра­бочих принадлежностей - его-то и использовали как гроб. Когда вытаскивали инстру­менты, обнаружили несколько плиток столярного клея - дед был сапожником. Так смерть отца спасла семью. А позже мама с сестрой ушли добро­вольцами на фронт, и до сня­тия блокады мама служила медсестрой на Ленинград­ском фронте, выносила ране­ных с поля боя. Влюблялся ли папа на фронте? Не знаю. Но мне кажется, что он ду­мал только о Лидочке Штыкан. Вот как вспоминает папи­но возвращение в Ленинград летом 45-го ближайшая ма­мина подруга Ирина Сергее­ва: «Моховая, Театральный институт, вдруг распахивает­ся дверь и влетает Колька. Ордена, медали звенят, сапо­ги грохочут, полы шинели, как крылья, развеваются, волосы всклокочены. Он хватает меня: «Ирка, где Лида?!» 

«Папа не любил смот­реть фильмы о вой­не, рассказывать о ней, лишь иногда вспоминал несколько историй. Напри­мер, про то, как чудом спасся из плена: кто-то выдернул его из шеренги, нахлобучил шап­ку, а поверх шинели накинул ватник. Остальных - несколь­ко сотен пленных - немцы расстреляли. Их родственни­кам разослали похоронки. По­лучила ее и моя бабушка, но не поверила в гибель сына. Она была очень верующей, постоянно молилась за папу и за его брата Павла, тоже вое­вавшего на фронте. Оба были уверены, что выжили только благодаря ее молитвам.

У меня сохранилось нема­ло папиных писем с фронта. Вот одно из них. Зима 1941-го, Ленинградский фронт. Моей бабушке папа пишет о том, что ранен и что он полз по снегу два километра до медсанчасти, а теперь на пути в госпиталь. И добавляет: «Честно скажу тебе, мама: я никогда не думал, что буду в силах вынести то, что пришлось вынести». Это был день его рождения, ему исполнилось 19 лет. А впереди было не­сколько лет окопов. Папа уходил на фронт юно­шей, а вернулся настоящим мужчиной, героем».

 

Он с детства мечтал о кино, но и до июня 1941-го успел сыграть лишь роль мальчишки в фильме «Бесприданница».На фронте ему выпала тяжелая роль пехотинца. И с автоматом старшина Боярский прошел всю Европу, встретив Победу в освобожденном Кёнигсберге. Вот лишь несколько выдержек из наградных листов на Николая Боярского, чудом оставшегося в живых после ранения, когда пуля прошла всего в сантиметре от сердца. Из наградных листов:

 

«... При штурме Турецкого вала 3.11.43 г. проявил мужество и отвагу, уничтожив 3-х гитлеровцев...». «10-го октября 1944 года в бою за местечко Михельсакутен он уничтожил шофера противника, пытавшегося завести и угнать одну из автомашин. 12-го октября в районе Клумбен он огнем своего автомата уничтожив 11 солдат противника, не дал большой группе вражеских автоматчиков переправиться через реку и ударить во фланг нашим подразделениям».

 

          

 

«... В бою 24.01.45 г. в районе Христоплатен при отражении контратак противника он лично вел огонь из ручного пулемета и уничтожил 12 солдат противника... 25.01.45 г. в районе Тайт он, преследуя отступающего противника, зашел к нему в тыл, и, перерезав своим отделением дорогу, рассеял и частью уничтожил до взвода вражеской пехоты. Сам сержант Боярский в этом бою уничтожил из личного оружия 6 гитлеровцев».

 

         

 

«... 8.04.45 года в районе Кляйн Амалиенау он, обнаружив в одном из домов вражеского снайпера, подкрался к нему и уничтожил его из автомата. В этом же доме он взял двух пленных. В этот же день в районе Зоологического сада в одном из зданий старший сержант Боярский уничтожил из автомата 6 гитлеровцев и 14 взял в плен, доставив в штаб».

 

         

Вернувшись в родной Ленинград, он всю жизнь прослужил на сцене театра им. Комисаржевской, а так же снимался в кино, где особенно ему удавались комические образы, например, Адама Козлевича в «Золотом теленке». На его творческом пути еще 31 победа-кино роль, помимо театральных.

Кадры из фильмов.

Михаил Боярский о своем дяде: «Николай Александрович был скуп на воспоминания о войне. Возможно, он говорил о войне с теми, кто её пережил и понимал. Например, со своим старшим братом Павлом, который, как и он прошел от Ленинграда до Кёнигсберга. Или со своим другом актером БДТ Евгением Горюновым. Дя них жизнь, которая наступила после войны, казалась временем легким и безмятежным.

У Николая Александровича было две смешные истории о войне, приготовленных специально для творческих встреч со зрителями. Про осла, который «служил» у них в батальоне и всегда чувствовал, когда начнется обстрел. Перед обстрелом осел начинал дрожать мелкой дрожью. А вторая история - о том, как во время форсирования Днепра, наши солдаты нашли склад гробов и на этих гробах, словно на лодках, плыли по реке. Немцы увидели плывущие гробы и с перепугу драпанули.

Но были и реальные страшные истории... Наши войска сдали Ростов-на-Дону. Немцы взяли в плен тысячу советских солдат и показательно провели их по главной улице города. Мокрые солдатские сапоги задубели на холоде. Идти было трудно. Когда кто-то падал, немецкие автоматчики расстреливали обессилевших. Местные жители, стоявшие вдоль дороги, кидали солдатикам хлеб, ставили ведра с водой. Дядя шел в крайнем ряду. Когда автоматчик отвернулся, кто-то дернул его за рукав и затащил а спину горожан. Немцы не заметили, как его выдернули из толпы пленных. Приютила дядю донская казачка Матрена Ивановна. Она две недели прятала его у себя с риском для жизни, отнеслась как к сыну. Когда наши заняли Ростов, всех пленных немцы расстреляли. Получается, дядя спасся чудом.

В их роте служил порядочный политрук, прибывший тоже из Ленинграда, который в личном деле написал, что дядя совершил побег из под конвоя. Если было бы записано, что он попал в плен, уже не немцы, а свои могли бы его отправить в штрафбат, а то и хуже... Но все равно за этот «эпизод» его разжаловали из сержанта в рядовые.

В мирной жизни у дяди было два пиджака - один на все случаи жизни, а на другом висели его медали и ордена. Этот пиджак он надевал только 9 мая. В день Победы дядя с утра шел в церковь, оттуда - в кафе выпить шампанского, а потом домой. В этот день к нему приходила вся родня, ну и я, разумеется. Он позволял себе быть героем только 9 мая. А ведь геройских поступков он совершил много, например, орден «Славы» получил за то, что во время боя под обстрелом смог найти место разрыва перебитого провода, соединить его и восстановить связь между боевыми расчетами».